1.

   Тополиный пух, июль, жара...

   Утро еще не успело перерасти в день, а солнце уже так раскалило воздух, что его приходилось хватать ртом, словно выброшенный на берег пескарь. Существует только одно средство восстановить силы, истраченные на доставку моего бренного тела к месту работы - несколько минут покоя и тишины. Опускаюсь в удобное кресло, и немного поерзав в нем, принимаю удобную позу, вытягиваю ноги и закрываю глаза. Всего несколько минут, несколько сотен секунд. А потом...
   В дополнение к пытке жарой примчится мой мучитель, коллега по работе - Макс. Бросить бы всю эту работу, да рвануть на пляж. Там и жара не так чувствуется и занятие можно себе более интересное найти, чем исследование очередной студенистой массы, которую мне сейчас подсунет неугомонный Макс.
   А на пляже действительно хорошо. Очаровательные студенточки, вырвавшиеся на свободу из душных аудиторий технологического института, сверкают своими длинными ножками, дразнят и манят. Хорошо, что хотя бы в мечтах я могу позволить себе побывать там. Всего несколько минут, несколько сотен секунд...
   Словно по взмаху волшебной палочки дверь распахнулась, и в кабинет влетел взъерошенный Макс. Пробормотав на ходу дежурное "привет", он плюхнулся в кресло и сразу же стал звенеть своими колбами и пробирками.
   - Андрей, если ты собираешься сегодня работать то, хотя бы глаза открой.
   - Тебя сейчас послать или по факсу? - лениво процедил я сквозь зубы, но глаза пришлось открыть и тем самым прогнать очередное длинноногое виденье.
   В ответ на мою дежурную реплику Макс неопределенно фыркнул и демонстративно повернулся ко мне спиной. Восторг у классиков вызывала Эллочка-людоедка, словарный запас которой состоял из тридцати слов. Представляю, в какой неописуемый восторг они пришли бы, пообщавшись с Максом. Для того чтобы ответить на вопрос он чаще всего обходится двумя звуками: "хм" и "фы". Смысл, который вкладывается в ответ, доводится до оппонента изменением длительности звучания и интонации, с которой он их произносит. Крайне редко Максим может в ответ проворчать что-нибудь нечленораздельное. Но этой чести удостаиваются не многие, и я к их числу не отношусь.
   К счастью Макс вновь увлекся своей стеклотарой, и у меня появилась возможность продолжить знакомство. Как вам уже стало известно, зовут меня Андреем. А фамилия моя - Андреев. Это не шутка и не опечатка в книге, это просто ухмылка судьбы и экстравагантность моих родителей. Когда-нибудь я продолжу эту пагубную тенденцию и назову своего сына Андреем. Андрей Андреевич Андреев, пожалуй, в этом я переплюну своих родителей. Ну а если Бог даст дочку, назову ее Анастасией. Она, конечно же, станет большим начальником (впрочем, как и сын) и пусть кто-нибудь из подчиненных рискнет запнуться, выговаривая ее фамилию, имя и отчество.
   Впрочем, пока это лишь проект. Семьей я еще не обременен, и детьми, которых планирую окрестить такими именами, надеюсь тоже. Ноша у меня сейчас другая - наука, а еще точнее поиск своего места в ней. Так что для создания семьи время еще не пришло. Возраст тоже позволяет подождать некоторое время - в мои тридцать три еще ни кто не попадал в разряд старых холостяков. Макс в вопросах семьи полностью поддерживает мою теорию и это, похоже, единственное в жизни, в чем он со мной соглашается.
   Вспомнил черта и он тут как тут.
   - Чего ты там возишься? - раздался ворчливый голос Макса.
   Ох, и до чего же он бывает невыносим по утрам. В том, что мы вдвоем работаем сейчас над разработкой одной темы, была вторая ухмылка судьбы. Совершенно разные по темпераменту, взглядам на жизнь, мы как будто пытаемся опровергнуть общественное мнение о том, что разноименные заряды притягиваются.
   - Как вам удается работать вместе и при этом не поубивать друг друга или хотя бы не покалечить?
   Типичный вопрос окружающих, которым удалось понаблюдать за нами в течение хотя бы небольшого промежутка времени. В ответ мы пожимаем плечами и произносим примерно следующее:
   - Сдружившиеся враги.
   Ну, на счет врагов мы, конечно же, привираем, но вот что касается "сдружившиеся" - это, пожалуй, правда.
   Наш институт, как впрочем, и десятки других исследовательских институтов в последнее время сидел на голодном финансовом пайке, которым и делился со своими сотрудниками.
   Предприятия легкой промышленности, выпускающие ранее изделия из пластмасс, иногда баловали нас жирными подношениями: то им требовался материал, выдерживающий температуру, то не меняющий свой цвет под воздействием солнечных лучей, то еще какой-нибудь. Есть заказ - есть тема для разработки, а наличие темы, естественно, подразумевало ее финансирование.
   В те славные времена наши заводы стремились доказать всему миру, что и мы не лыком шиты, и наша продукция если и не лучшая, то по крайней мере не уступает аналогам западных фирм. Пока им могла возразить лишь та небольшая часть населения страны, которой иногда удавалось пересечь границу, этот факт не оспаривался. Но после известных событий связанных с переходом от развитого социализма к недоразвитому капитализму, границы открыли для всех желающих. Народ, рванувший в западный рай, а также товары, хлынувшие в обратном направлении, свидетельствовали об обратном. Заводы признали свое поражение и сошли с дистанции.
   Сейчас все наши старые заказчики поголовно занялись выпуском тазиков и кувшинчиков неопределенной формы и расцветок, предназначенных для широких слоев населения и, естественно, ни о каких новых заказах на разработки речи не шло.
   Это привело к тому, что могучая финансовая река, напор которой мы с трудом сдерживали, открывая новые отделы или разбивая старые на сектора, со временем иссякла и превратилась в тоненький ручеек. Вскоре перекрыли и его. Финансирование стало напоминать кран на кухне в коммуналке. Из него изредка текла слабенькая струйка, а чаще всего просто капало. А ведь количество желающих напиться осталось прежним.
   Многие темы закрылись. Специалисты института разбрелись по коммерческим ларькам и рынкам. Остались лишь дураки и осторожные. Не знаю как Макс, но я себя к осторожным не причисляю.
   - Мы сегодня начнем работать или как... - раздался требовательный голос Макса.
   Ишь ты покрикивает, командует. Вроде и руководителем его никто не назначал. Я хотел было огрызнуться, но ведь жара, лень. Пожал плечами и неопределенно махнул рукой.
   Со временем из всего нашего замечательного отдела осталось два человека - я и Максим Зверев, он же просто Макс. Пришлось сдружиться. Макс работник не плохой, а как ученый, так можно сказать даже хороший, но зато как подчиненный... Иногда я жалею, что мы не в армии, я бы приказал его расстрелять, и как минимум дважды.
   После того, как из всего отдела осталось два человека, автоматически встал вопрос: кто кому будет подчиняться. Вроде бы начальником отдела, в котором работает Зверев Максим, был я, но он - руководитель проекта, в котором участвует Андрей Андреев. После длительных прений едва не перешедших в рукоприкладство, мы решили больше не затрагивать вопрос "кто есть ху".
   Когда наше терпение достигло своего очередного предела, финансовый кран сделал очередное "кап" в виде небольшого заказа, но зато не откуда-нибудь, а из хозяйственного управления мэрии. Заказ так себе, да и сформулирован очень уж неопределенно: "Хорошо бы покрыть стены в подъездах таким составом, чтобы на них не смогли писать. Мол, чтобы краска на них не ложилась". Согласен, не плохо.
   Естественно в хорошие времена мы в сторону такого заказа и не плюнули. Но к просиживанию штанов в коммерческом ларьке мы еще не созрели, пришлось взяться, чем и пытаемся заниматься по сей день.
   Только видно наши уважаемые хозяйственники не учли одного, если нашего охламона, называемого нынче западным словом тинэйджер, лишить возможности писать на стене, так он ее родимую ножиком исковыряет, но чувство самовыражения удовлетворит.
   Может проще покрыть стены плитами из танковой брони? Примерно это я сразу же и сказал Максу. Он по привычке фыркнул и выскочил из лаборатории. Его отсутствие явно затягивалось. Через некоторое время я начал волноваться. Не слишком ли резко я высказался, еще наложит на себя руки от малодушия и безысходности. Выглянув осторожно в коридор, я заметил в самом его конце бродящего из стороны в сторону Макса. Судя по облаку табачного дыма, по-видимому, он выкуривал уже далеко не первую сигарету. Это означало только одно - жди потока идей. Чтобы как-то сберечь свои измученные жарой мозги, я надел на себя маску полного внимания и мысленно подвесил голову на пружинку. В таком состоянии она получала возможность согласно кивать после каждой реплики Макса, не дожидаясь команды мозга.
   Я едва успел провести все необходимые приготовления. Судный день начался...
   Макс ворвался как ураган и, судя по его самодовольному лицу, ему было что рассказать. Еще не успела закрыться дверь, а он уже начал сбивчиво растолковывать содержание своей идеи.
   - Понимаешь, Андрей, стены покрываются защитным составом...
   - Защитным? Проковыряют... - отмахнулся я и с сожалением посмотрел на коллегу. "Мельчает... Идеи уже не те... Не то что раньше... Видно придется воплощать в жизнь мою шутку - покрывать стены броней".
   - Его никто ковырять не станет, он же прозрачным будет, да и краска на него будет свободно ложиться.
   - Что ж, оригинально... - я театрально зааплодировал. - Убиваем сразу двух зайцев, и деньги получаем, и над составом не мучаемся. Я его уже придумал - вода.
   - Тебе эту жидкость придумывать не пришлось, она у тебя в голове плещется.
   - Мерси...
   Не смотря на провокации с моей стороны Зверев продолжил изложение своей идеи:
   - Вся хитрость будет заключена в самом составе. Подходит этакий великовозрастный вандал к стене, вытаскивает баллончик с краской и беспрепятственно удовлетворяет свой творческий зуд. Через некоторое время, ну, например раз в месяц мы воздействуем на наше покрытие...
   - Точно! Ходим по подъездам и моем стены. Работа творческая и необременительная, лично я готов. - Для повышения эффекта пришлось приподняться в кресле, делая вид, что отправляюсь за тряпкой.
   - Сиди. На такие работы берут по конкурсу. Ты его не пройдешь.
   - Это еще почему?
   - Анкету надо будет заполнить, а ты дальше графы "ФИО" самостоятельно не продвинешься.
   Я естественно попытался реабилитировать свои умственные способности в глазах своего коллеги, но Макс, по-видимому, перестал обращать внимание на мои реплики и дальше продолжал рассказывать уже самому себе.
   - После воздействия, ну, например, электрическим током, частицы вещества придут в хаотическое движение, и засохшая краска под действием собственного веса сползет на пол. Останется, только смести ее, как мусор. С этим легко справится уборщица, или некоторые начальники отделов научно-исследовательских институтов, пройдя дополнительную подготовку.
   По-моему он намекает на меня. Придется затаить обиду до конца его выступления.
   - В принципе на покрытие можно воздействовать и постоянно, но на это наши хозяйственники вряд ли пойдут. Об экономии позаботятся.
   Макс с видом победителя посмотрел на меня, ожидая похвалы. Наивный... Сейчас я ему устрою научный совет.
   Придав лицу, умное выражение и хитро прищурив глаз, я принял образ всеми нами горячо любимого, и поэтому вспоминаемого не без содрогания, профессора Акулина. Небось, свежа еще в памяти защита кандидатской?!
   - Ну-с, батенька! Выслушали мы ваши научные домыслы. Что можно сказать: свежо, молодо, и так сказать... зелено. Вещество у вас, видите ли, по стене ползает, или как вы изволили выразиться - хаотически движется. Более того, оно у вас словно породистый пес с себя грязь стряхивает. Кто ж ее родимую заставит так кочевряжиться? У нас здесь наука, батенька, а не балаган с фокусниками. Вижу я, любезный, у вас уже руки чешутся кинуться, так сказать в бой. Доработать надо бы идейку, а затем уж приступать к работе.
   - Это у меня не руки, а кулачки чешутся, батенька. Не дать ли вам любезный, так сказать, по шее? - ответил мне Макс таким же гнусавым старческим голосом. - Ты у меня не только вещество заставишь шевелиться...
   Макс кровожадно посмотрел в мою сторону. Я не стал уточнять, что он имел в виду и с притворным испугом взглянув на его кулаки, пошел на попятную. В любом случае заказ исполнять придется, раз уж взялись.
   - Ну ладно, создавай вещество способное двигаться, кудесник, ну а я его научу танцевать.
   На том и порешили. Макс уже вторую неделю гремит своими пробирками, а я бракую каждое очередное его создание.
   - Привет, мальчики... - раздался мелодичный голос, словно перезвон колокольчиков, - не скучали без меня?
   Это появился третий член нашего небольшого коллектива. Точнее его украшение. Младший научный сотрудник - Анжела Орехов.
   Слышали когда-нибудь о чейзовских женщинах? Блондинки и ноги у них растут от ушей. Правильно, это все об Ореховой. К дополнительным плюсам Анжелы добавляю: 90 - 60 - 90, при росте 178. Такая пройдет мимо, испытываешь желание упасть и самостоятельно в штабель сложиться рядом с себе подобными.
   Итак, раздался перезвон колокольчиков...
   - Здрав-ствуй-те! - хором произнесли мы, словно дети в садике, приветствующие воспитательницу. И почему только здоровые, нормально сориентированные мужчины теряют голову и впадают в детство при виде таких особ? Флюиды или природа?
   Правда, на меня чары Анжелы не распространяются... Честное слово... Ну, может самую малость...
   Работает с нами Орехова с самого начала проекта по спасению стен города. До этого она демонстрировала свою красоту в отделе... Впрочем, в каком именно я не знаю. Постоянного места работы у Ореховой не было. Знаете, есть такое понятие - Гражданин Вселенной. Если его адаптировать к нашим условиям, можно сказать, что Анжела была Гражданкой Института. Каждый отдел гордился, когда Орехову переводили к ним, хотя бы на месяц. Ну, может не весь отдел целиком, но его мужская половина - это точно. Всего месяц, два, а воспоминаний на весь год.
   Иногда мне казалось, что где-то в руководящих верхах существует график, по которому Анжелу переводят из отдела в отдел. Это было, как поощрение. Если хотите, как переносное знамя.
   Сейчас перст судьбы указал на меня и Макса. Видимо руководство, таким образом, решило подбодрить нас. А то ведь мы и уволиться можем.
   Анжела неторопливой походкой прошла к своему рабочему месту, демонстрируя в очередной раз походку манекенщицы. На никелированной поверхности ионного аппарата она отразилась во весь рост, словно в зеркале. Окинув себя быстрым и требовательным взглядом, Анжела царственно опустилась в кресло и, ослепительно улыбаясь, посмотрела на нас. Интересно, почему переводя Орехову в очередной отдел, осчастливленным мужчинам не выдают подвязку для нижней челюсти. Знаете ли, иногда отвисает.
   Ух... так о чем это я? Ах... о ее минусах.
   Основным из них был тот, что Анжела совершенно не поддавалась приручению. Ведет себя как кошка, приходит и уходит когда взбредет в ее прекрасную головку.
   Вот и сегодня - опоздала на несколько часов, а сама сидит и спокойно ловит наши восхищенные взгляды. А в культурных компаниях принято извиняться. Ты наше вдохновение, муза. Будь любезна приходить во время и вдохновлять. У нас дело без этого не ладится, чудная грязь, которую Макс ежедневно замешивает в своих стекляшках, шевелиться отказывается. Он, от этого вообще стал сам на себя не похож. А ты где-то бродишь...
   Может высказать ей все это, или просто отругать?
   Нет... Не решусь. Когда на тебя смотрят голубые глаза, 90 - 60 - 90, при росте 178, хочется не ругаться, а объясняться в любви. Так что лучше и не начинать.