;2.

   Даже не смотря на присутствие в нашей лаборатории первой красавицы института, в последнее время работа над заказом мэрии застопорилась. Жидкость отказывалась реагировать на любые воздействия с нашей стороны. Надо признать вела она себя как-то по-свински. А ведь мы даже имя ей придумал, и вполне ласковое. Надоело все время называть ее как попало: то грязь, то гадость, то еще как-нибудь. В один прекрасный момент я решил, не слишком напрягая свои извилины, назвать ее ПДС, что означало - "покрытие для стен". Коротко и со вкусом. Даже Макс согласился.
   Имя-то мы придумали, а вот поведение этой гадости... пардон, ПДС от этого не изменилось. Мне иногда даже как-то становилось жаль Макса, который всячески пытался сделать наше создание более активным. В начале он снижал концентрацию раствора, затем наоборот добавлял лошадиную дозу реагента, но все напрасно - жидкость оставалась мертва.
   То, что Макс в одиночку сражался над ПДС, совсем не означало, что я не принимал участие в ее разработке. Если у вас возникло такое мнение, выбросите его из головы. После каждого очередного радостного вскрика Макса, что указывало на то, что он замешал очередной свой шедевр, включался в работу я.
   Капнув несколько капель на предметное стекло и подключив к нему электроды, я склонялся над микроскопом. Обычно моему взору в таких случаях открывалось "лежбище морских котиков". Толстые молекулы, тесно прижавшись друг к другу, лежали без движения. Каждый раз возникала одна и та же мысль: "На этот раз получится". Слишком долго не получалось. Должен же был когда-нибудь невезению прийти конец. Рука тянулась к выключателю. Разряд тока... Молекулы дергались и дружно смещались немного в сторону. "Ну... ну..." - подбадривал я их, но продолжения не следовало. Под микроскопом было видно, как их жирные тела еще несколько мгновений поколебавшись замирали. Жирные и ленивые, похожие на морских котиков. Пусть кто-нибудь попробует поспорить со мной.
   Еще один заряд... Тот же эффект.
   Приходилось лишь молча разводить руками. Увы. Расстроенный Макс с низко опущенной головой покидал лабораторию и находил себе пристанище в курилке. Несколько сигарет, новые идеи, и Максим возвращался с гордым видом победителя.
   В последнее время радостных вскриков становилось все меньше и меньше.
   "Может предложить Максу какие-нибудь другие способы оживления ПДС, например, сделать ей искусственное дыхание?"
   Посмотрев на его измученное, бледное лицо с впалыми от бессонницы глазами, я решил, что он может неоднозначно отреагировать на шутку и тогда искусственное дыхание придется делать, пожалуй, мне.
   Устроившись поудобней в кресле, я сделал вид, что, прикрыв глаза, пытаюсь разрешить проблему. Применим первый закон пса Шарика: вживаемся в образ... "Эх, как хорошо сейчас на пляже..."
   Я представил себя большой молекулой, вольготно развалившейся на берегу моря. Мое жирное тело утопало в мягком, теплом песочке. Ласковое солнышко приятно щекотало мне спину, а легкий бриз выдувал из головы все дневные заботы. Благодать!
   Я осторожно огляделся по сторонам. Интересно, в какое общество я попал? Чем является на этот раз моя среда обитания? Может это вновь какие-нибудь ужасные монстры? Ведь удалось фантазии в прошлый раз занести меня к ним в логово. А ведь создавали вполне мирную жидкость для мытья молочных бутылок.
   Ух! На этот раз кажется, пронесло. Меня окружали такие же, как и я толстые и ленивые молекулы. Во все стороны, до самого горизонта простиралась наша колония. Толстяки и толстушки... Да, да, да! Некоторые из них, похоже, действительно женского пола.
   Но, как говорил пес Шарик, сжимая в каждой лапе по огромной кости, щедро покрытые мясом, и не зная с какой начать: "Счастье никогда не бывает абсолютным". Кстати это его второй закон.
   Так происходило и сейчас.
   Какой-то урод, по-другому его назвать язык не поворачивается, пытался нарушить эту идиллию. Посредством воздействия на нас некой электрической силы и с упорством делающем честь племенному барану.
   Ну и чего он добился? Сосед надавил на соседа, тот в свою очередь передал давление дальше. В результате вся колония слегка сместилась в сторону и снова замерла. Что у нас больше забот никаких других нет, как только исполнять, чьи то, лишенные смысла приказы. Ведь вокруг песочек, солнце, море...
   Если признаться честно, ощущения, вызванные пробеганием по твоему телу волн электричества, приятными не назовешь. Но через некоторое время привыкаешь. В общем, терпимо. И так вокруг песочек, солнце, море, девушки...
   "Кстати та, что справа очень даже не дурна собой. Не хуже нашей Ореховой, - подумал я, чувствуя как ее тело при каждом толчке прижимается ко мне все плотней, - еще пару раз нас подтолкнут и начну с ней заигрывать".
   Не успел я как следуют приготовиться к предстающему рандеву, над нашими головами раздались раскаты грома. Ох, как прав пес Шарик со своим вторым законом. Жизнь - она штука полосатая, за благодатью сразу же последует облом.
   Дождя вслед за раскатами грома не последовало. Да и сам гром как-то видоизменился. Уж больно периодически он следовал. Словно кто-то невидимый играл на огромных барабанах. Я прислушался. Ну, так и есть: вот грохот ударной установки, а вот и скрежет гитар. Весь этот хаос отдаленно напоминал музыку.
   Хэви-металл приходилось слышать, а панк-рок? Ну, в таком случае вы меня поймете.
   Самое удивительное, что наша общность самым что ни на есть активным образом стала реагировать на этот грохот. Некогда культурная компания превратилась в кучу трясущихся и брыкающихся груды тел.
   Ух, ты, мы ведь танцуем! Вот уж никогда не подумал, что мы на это способны.
   Естественно свою несостоявшуюся подружку я сразу же потерял в этой толчее. Чем громче звучал этот рев, аля-музыка, тем активней становились мои соседи. Справа толкнули, слева прижали, а сзади даже ухитрились пнуть. Я себя к старикам не отношу, даже ночные дискотеки пару раз посещал, но такого хамства не встречал даже среди возбужденной наркотой и алкоголем молодежи.
   Ну и танцы! Прямо шабаш ведьм какой-то.
   "С волками жить, по-волчьи выть", - так поговаривал все тот же пес Шарик в те моменты, когда ему приходилось посещать городскую помойку.
   Со всей силы я пнул толстый зад, мелькавший передо мной. Знаете, понравилось. Продвинулся вперед, повернулся и, наметив себе очередную цель, снова произвел знакомое вам движение ногой. Как говорится, вошел во вкус.
   Размявшись так на телах мне подобных несколько минут (надо признать, что мне досталось не меньше, чем моим оппонентам), я предался анализу ситуации.
   Интересно, что нас заставило двигаться: эмоции или звуковые волны? Даже в обличии молекулы я оставался ученым.
   "Эврика, - воскликнул я, и превратился в Андрея Андреева. - Мы пытаемся расшевелить вещество кратковременными посылками тока и лишь заставляем его смещаться в одном направлении, а что если попробовать короткими импульсами и со всех сторон?"
   Окончательно заняв свою обычную оболочку, я как бы невзначай бросил в пространство фразу:
   - Это ничего если я попробую воздействовать на твою чудную грязь не постоянным током, а переменным.
   Глаза Макса загорелись недобрым огоньком.
   - Ведь действительно, подбирая частоту тока, мы можем найти резонансную, при которой молекулы вещества придут в возбужденное состояние, и тогда их хаотическое движение станет незатухающим.
   - Псих, ты сам пришел в возбужденное состояние, я даже не успел включить тебя в розетку.
   По-моему я нашел для себя работу. По крайней мере, целую неделю он с меня не слезет, пока мне не удастся опровергнуть свою же теорию, или придумать что-нибудь более оригинальное, фантастическое и как следствие трудновыполнимое.
   Работа вновь закипела. С раннего утра и до позднего вечера, пока охранник, обходя здание, не открывал нашу дверь и начинал многозначительно позванивать ключами, намекая, что нам пора покинуть помещение и не отнимать у него драгоценные минуты сна. Лично я, естественно, засиживался до темна лишь из-за уважения к Максиму и его умению быть убедительным.
   Все эти дни мы просидели над своими установками, не поднимая головы. Даже на Орехову лишний раз не удавалось посмотреть. Учитывая ее женское коварство - это мы делали зря.
   Анжела приходила на работу - мы за приборами, уходила - мы все там же. Не провожаем ее восхищенными взглядами, не пристаем с пламенными речами. Лишь только рассеяно киваем в ответ на ее робкие попытки пококетничать с нами. Такого полного игнорирования собственной персоны она перенести не смогла. В прекрасной головке Анжелы зрел план мести.
   Однажды, услышав в ответ на свое утренне-божественное "привет, мальчики", "добрый вечер", она многозначительно покрутила пальцем у своего виска.
   Весть о том, что мы боремся за честь быть принятыми в дом для слабоумных, в полдня облетела весь институт. Время от времени дверь нашей лаборатории приоткрывалась, и в комнату перешептываясь, проникала очередная группа наших коллег. В ожидании зрелища один из них говорил ласковым голосом: "здравствуйте".
   Ну, ну... Так мы и устроили для вас спектакль. Не дождетесь...
   Стараясь не повторять больше ошибок с времяисчислением, мы лишь махали в ответ руками. Но даже этим мы ввергали сотрудников института в дикий восторг. Группа с хохотом вываливалась в коридор, а через некоторое время ее место занимала другая. И так весь день.
   На счет дурдома, впрочем, они погорячились. Все мы ученые, и все мы слегка того...
   Не смотря на происки Ореховой, обостренный интерес к нам со стороны коллег и охранников, удача нас все-таки посетила. Как всегда она пришла внезапно.
   Не стану забивать вам голову описанием сложных технических процедур, производимых нами за эти дни, но когда я в очередной раз заглянул в микроскоп и повернул выключатель, дискотека началась. Напустив на себя загадочный вид и устало откинувшись на кресле, я внимательно посмотрел на Макса. Мой взгляд натолкнулся на его застывшую в ожидании фигуру. На мгновение он показался мне маленьким и беззащитным. Чудовищное нетерпение читалось в его глазах, казалось, что еще мгновение, и он начнет пританцовывать от нетерпения.
   - Ну?! Не тяни...
   Выждав еще несколько секунд и посчитав, что достаточно его промариновал, чем вполне рассчитался за необходимость работать по две смены, я устало, выдавил из себя:
   - Сам удивляюсь, но, по-моему, работает. Надо же, получилось...
   Если сказать, что Макс закричал диким голосом "ура" и бросился ко мне обниматься, значит не сказать ничего. Раздался рев гималайского медведя, а затем этот косолапый зажал меня в своих лапищах. Если бы мне не удалось ловко выскользнуть из его объятий, то, пожалуй, через несколько мгновений раздался хруст костей. Догадываюсь, что моих.
   От посещения псих бригады, вызванной кем-нибудь из сердобольных сотрудников, нас спасло только то, что рабочий день уже давно закончился. Так что торжествующий крик Макса побродил в одиночестве по коридорам института и ни кого не привлекши, сгинул в их переплетении.
   - Ну, что по домам?
   - А на радостях напиться? - вопросом на вопрос ответил я.
   Возражений не последовало. Напоследок намазав стену ПДС, а, сверху покрыв густым слоем краски, чтобы у нее было время надежно высохнуть за ночь, мы направились к манящим огням ночных ларьков.